Нэнси и Пол Маккартни перед брачным алтарем...

Кто бы мог подумать, что Нэнси научится готовить вегетарианскую пиццу лучше самого Пола! Что она так легко откажется от мяса, хотя ела его почти 50 лет своей жизни и, признаться, просто обожала бифштексы! Но теперь, после того как она превратилась в леди Маккартни, ей пришлось забыть не только о мясе, но также и о том, чтобы носить натуральную кожу или, не дай бог, меха, поэтому все свои шубки Нэнси еще в Нью-Йорке раздарила подругам.

И  нисколько об этом не жалеет - без мяса она чув­ствует себя гораздо лучше и легче; куда более се­рьезная проблема в другом: сегодня один из тех ненавистных Полу вторых понедельников меся­ца, когда Нэнси улетает из Лондона в Нью-Йорк наведаться к себе на работу, которую она до сих пор не бросила, да и не собиралась бросать.

Конечно, это вы­глядит очень экзотично - стать миссис Маккартни и продол­жать работать. Тем не менее Нэнси не может оставить долж­ность члена совета директоров американской транспортной корпорации Metropolitan Transportation Authority, контролиру­ющей весь общественный транспорт в штате Нью-Йорк. Кроме того, Нэнси по-прежнему занимает должность вице-прези­дента компании автоперевозок New England Motor Freight no административным вопросам, ведь она принадлежит ее отцу Майку Шевеллу и является семейным бизнесом, без нее там тоже никак не обойдутся.

Нэнси объясняет Полу: останься она дома - и в Нью-Йорке встанет весь транспорт. Муж смотрит на нее с нежностью, но понимания в его глазах нет - профес­сиональные занятия Нэнси совершенно непостижимы для его ума и воображения.

Однако Макк все же явно гордится тем, что жена проявила твердость и продолжает ездить на работу, как самая обычная служащая. И это при том, что уже до свадьбы с Полом Нэнси была миллионершей; в свое время данный факт снял с его души гигантский камень, ведь это означало, что его новую избранницу интересует сам 69-летний Пол, а не его со­стояние, чего не скажешь про его вторую супругу Хизер Миллс!

Когда-то Макк из-за романтического прекраснодушия не стал подписывать с Миллс брачный договор, и из этого черт знает что вышло; однако перед третьей женитьбой Пол снова отказался подписать финансовый договор, потому что тоже дове­рял Нэнси безоговорочно! Его адвокаты просто сходили с ума от этого решения. Но все же Макк расплылся от счастья, когда невеста по своему почину оформила документ, по которому отказывалась в случае развода претендовать даже на один цент мужа!

Нэнси в свою очередь простила ему невольную радость, потому что прекрасно знала: в тот же вечер, разговаривая со своими детьми по телефону, Пол непременно похвастается перед ними этим фактом, ведь для него страшно важно, чтобы его дети хорошо относились к новой мачехе. Беднягу Пола можно понять: его просто доконала ненависть собственных детей ко второй супруге. Слава богу, Нэнси удалось найти со всем семейством Маккартни общий язык. Даже с малышкой Беатрис, 8-летней дочуркой Пола и Хизер, они подружились

- Нэнси читает ей вслух «Питера Пэна» и «Карлсона», водит в аквапарк и дарит бесчисленных Барби. Недавно Беатрис даже заявила, что останется с ними жить и не поедет обратно к ма­тери.

- Если ты не вернешься ровно через три дня, - заводит Пол свою неизменную песню, когда водитель уже сигналит Нэнси из машины - она опаздывает в аэропорт, - если через три дня я тебя не увижу, то начну дичать, голодать, покрываться шерстью и превращаться в замшелое, одинокое, заброшенное чуди­ще...

- Не успеешь, - Нэнси поспешно целует его на прощание, - в чудище превращаются долго.

Когда жена в отъезде, Пол обожает повсюду находить ее за­писки, свидетельствующие о том, что в их большом суссекском поместье под Лондоном Нэнси все держит под контролем; его костюмы на каждый день недели; еду - повседневную и для го­стей; корм для живности... Словно она выросла на ферме, а не в богатом доме штата Нью-Джерси, набитом прислугой.

Что касается Нэнси, то всякий раз во время ежемесячных поездок в Нью-Йорк и долгого семичасового перелета она не может сомкнуть глаз в самолете, постоянно возвращаясь мыс­лями к тому, что это просто непостижимо, как она все-таки ре­шилась, будучи отнюдь не девочкой, в 51 год круто изменить свою судьбу! Ей богу, не ожидала от себя такого! А ведь перед тем, как выйти замуж за Макка, она истерзалась сомнениями. Кстати, Нэнси очень тронуло то, что Пол предложил ей распи­саться в том же самом месте Лондона, где в 19б9 году он женил­ся на Линде Истман, - это символично, значит, Макк надеется, что их брак окажется таким же счастливым, как и его 30-лет­ний союз с Линдой.

До сих пор даже близкие друзья, взять хотя бы Ринго Старра или Кейт Мосс, уверены, что Нэнси познакомилась с Полом че­тыре года назад, в ноябре 2007-го в южном Хэмптоне. Нэнси и Пол в самом деле познакомились в этом симпатичном городке па берегу Атлантики, что в паре часов езды от Нью-Йорка, но только случилось это примерно 20 лет назад!

И тогда, и сейчас это курортное местечко битком набито знаменитостями - ва­риант колонии Малибу, только на Восточном побережье. Там запросто можно встретить в кафе или прямо на улице мэра Нью-Йорка Джулиани, дизайнеров Веру Вонг или Калвина Клайна, да мало ли кого! У Нэнси и ее тогдашнего мужа, адво­ката Брюса Блэкмана, был дом в Хэмптоне, сейчас он принад­лежит только Нэнси.

То летнее утро 1986 года отлично сохранилось в ее памяти. Как обычно, она делала на берегу свою рутинную гимнастику, и Брюс, тогда еще следивший за собой и не отрастивший пив­ной животик, отжимался рядом на песке. В какой-то момент на них налетели два добермана и стали энергично обнюхи­вать. Знакомый голос с сильным британским акцентом позвал собак. Подняв головы, Нэнси и Брюс одновременно узнали Пола Маккартни собственной персоной, за ним бежала из­ящная блондинка с развевающимися па ветру волосами - его жена Линда.

Тогда Нэнси было всего 26 или 27 лет, музыки тол­ком она не знала, но The Beatles были из тех немногих, кто вы­зывал ее восторг. Словом, они с Брюсом вскочили, засуетились, стали знакомиться и затем почти до рассвета отмечали это событие на огромной открытой террасе Блэкманов. Маккар­тни оказались страшно милыми; выяснилось, что Пол с женой приехали в Хэмптон (неподалеку у Линды был дом) отдохнуть вдвоем, без детей, впрочем, уже вполне взрослых. С того лета Блэкманы и Маккартни дружили, время от времени навещая друг друга.

Несколько раз Нэнси летала в Лондон в гости к Маккартни и там познакомилась со всеми их четверыми детьми. Ей сразу бросилось в глаза, что лидером среди них является вовсе не сын Маккартни - Джеймс, а дочь Стелла. То, что из девчонки выйдет толк, Нэнси поняла с первого взгляда - круглолицая, крутолобая, с твердым характером, она «строила» всю семью, и мягкая, уступчивая и очень добрая Линда иногда терялась перед напором дочери. Обе дочки Макка - Стелла и Мэри - прозвали Нэнси «Джеки О.» за ее умение одеваться. В самом деле, стильная дорогая одежда с некоторых пор была коньком Нэнси, ее гордостью и, пожалуй, единственным хобби.

Юная Стелла на одежде была с малолетства просто помешана; ко вре­мени знакомства с Нэнси она уже училась на дизайнера в зна­менитом колледже Сент-Мартинс. Дочка Маккартни таскала Нэнси по всем блошиным рынкам Лондона, могла глубоко занырнуть в кучу немыслимого на вид тряпья и примерно через пару часов вынырнуть оттуда с каким-нибудь кружевным воротничком в руках, сияя улыбкой.

- Французское кружево! - с придыханием восклица­ла Стелла и прикладывала кусочек грязноватой ткани к шее Нэнси. - Нравится?

Что она могла сказать девчонке? Американские модницы совершенно не увлекались блошиными рынками, они брез­говали прикасаться к этому грязному тряпью, но разве можно обидеть Стеллу? Та считала, что ее родители, мать в первую очередь, ничего не смыслят в одежде, и с подростковым мак­симализмом осуждала их за это, как и все их богемное окруже­ние. Линда на самом деле любым нарядам предпочитала поно­шенные джинсы и растянутые майки. Ее вкусы разделял и Пол.

Бедная Линда! Она так привыкла к большой и дружной семье, что растерялась, когда дети один за другим стали по­кидать дом, и сама признавалась, что вцепилась в Пола, пре­вратив его в домоседа и помещика: на семейной ферме в Вос­точном Суссексе они разводили ягнят, кур, коров, лошадей, и Нэнси, изредка наезжая к ним, с удивлением наблюдала, как самый красивый из The Beatles - Пол (так считали все в Аме­рике) - готовит вегетарианскую пиццу и кормит лошадей.

Уму непостижимо, что теперь Нэнси делает все это вместе с ним, а чаще - вместо него! Впрочем, тогда ее больше всего удивляло, что Пол на самом деле является преданным и любя­щим мужем. Вокруг него полпланеты влюбленных фанаток, а он не стреляет глазами в сторону хорошеньких женщин, как это делают почти все его тогдашние друзья - и Харрисои, и Ринго Старр, а смотрит на свою Линду с искренним обожанием; даже в верности Брюса по отношению к себе Нэнси была уверена меньше.

А потом в их с Линдой жизнях произошло трагическое со­впадение - у них обеих практически одновременно диагно­стировали рак груди. И обе, каждая в своей стране, прошли все круги ада: сначала операция, затем мучительная химиотера­пия. Беспросветный кошмар тех дней, слипшихся в одно чер­ное вневременное пятно.

Пол несколько раз в отчаянии звонил Нэнси, начисто забыв, что она борется с той же напастью, а ведь Линда ему об этом рассказала; но Пол, страшно переживавший за жену, эгоистично хотел, чтобы его поддержали любой ценой. - Ты думаешь, она выкарабкается?- чуть не плача, тонким неузнаваемым голосом спрашивал Нэнси Макк. - Она так страшно похудела...

-  Думаю, мы выкарабкаемся, - стараясь придать голосу твердость, повторяла Нэнси. Ничего подобного она не думала - ее мать умерла от этой же болезни.

На похороны Линды, умершей в 1998 году, Нэнси поехать не смогла: измотанная болезнью и мучительным лечением, Шевелл сама из последних сил боролась за жизнь... И все равно упрямо ходила, вернее, еле таскала ноги на работу - без этого она точно умерла бы. Может, это ее и спасло; там она собирала себя в кулак, отвлекалась, бодрилась, включала чувство ответственности, давала распоряжения, через силу шутила - никто и не догадывался, что она на краю смерти. Мужчины делали ком­плименты ее новой прическе - а это был всего лишь парик...

Время летело незаметно. Нэнси точно помнит: она еще не до конца оправилась от болезни, хотя вроде бы химия помога­ла и дела понемногу улучшались, когда узнала, что Маккартни привез в Нью-Йорк новую невесту по имени Хизер Миллс. Ну и ну! Всего четыре года прошло после смерти обожаемой жены, а он уже снова женится! Нэнси было обидно за Линду.

Но долг дружбы заставил ее устроить в честь Пола вечеринку, созвать общих друзей. Вторая миссис Маккартни и будущая третья миссис Маккартни оказались за столом напротив друг друга. Лицо Хизер показалось Нэнси довольно злым и, честно говоря, заурядным, каким-то плебейским. Конечно, история этой жен­щины потрясала; так выглядеть, так держаться и так танцевать, будучи инвалидом - с одной ногой!

Улучив момент, Нэнси отвела Макка в сторону, чтобы рас­спросить о детях, но к ним тотчас бесцеремонно подошла Хизер, буквально оттолкнула Нэнси от Пола и тоном уличной торговки бросила:

- Не надо прикасаться к моему мужчине, о'кей? Это мой мужчина! - и победоносно обвила руками шею вспыхнувшего то ли от смущения, то ли от удовольствия Макка. Нэнси потом часто вспоминала то свое потрясение и думала: неужели Пол до такой степени слеп и наивен? Муж Нэнси Брюс просто обо­звал Пола «влюбленным идиотом, связавшимся с одноногой шлюхой».

Через шесть лет этот брак закончился, что Нэнси нисколь­ко не удивило. Хизер Миллс стала повсюду трясти грязным бельем, выставила бывшего мужа чудовищем, рассказывая в прессе, что он заставлял ее ползать в туалет, не давая пристег­нуть протез, издевался и бил ее. Кстати, он бил и первую жену, что она еще докажет. Униженный, измотанный Макк похудел, постарел, напивался, сидя целыми днями взаперти у себя в Восточном Суссексе. Стелла рассказывала Нэнси, что он живет в комнате Линды, носит ее халат, плачет и чуть ли не ежеднев­но ездит на ее могилу жаловаться и каяться. Стелла призналась, что просто не знает, что делать с отцом, как спасти его от этой взбесившейся суки.

Сам Макк чувствовал себя старым, никому не нужным дедом, над которым поиздевалась молодая дрянь, выкачиваю­щая теперь из него денежки, как из нефтяной скважины. В чув­ство Макка привел его парикмахер Ян, дав правильный толчок, а дальше все пошло само собой. Приехав однажды к Макку в поместье Писмарш и увидев, как Пол дрожащими руками раз­вешивает по стенам фотографии, сделанные Линдой, а потом отработанным движением опрокидывает из графина в рюмку бренди, Ян сказал:

- Баста, старик, не дури! Мы сейчас все сделаем. Артист ты или не артист, в конце концов?

Он покрасил седые, уныло повисшие, как у старого кота, патлы Макка в густой каштановый цвет, заставил, несмотря па протесты Пола, вызвать массажиста и визажиста. Ян букваль­но выпихнул Макка в гущу жизни, в лондонский ночной клуб, где богатые, знаменитые и отнюдь не только молодые прожи­гают жизнь и веселятся. Несмотря на статус богемного музы­канта, Макк от всего этого отвык: Линда не терпела тусовочной жизни, а Миллс (как он грубо называл про себя вторую жену) притворялась, что тоже не любит, хотя первое время и тащила его сюда. Как бы то ни было, та первая вылазка в самый разгар тяжелого развода стала для него потрясением: сэра Пола окружили со всех сторон, ему долго аплодировали, забросали кон­фетти, женщины наперебой приглашали его танцевать. И это было только начало...

Ни от чего мужчина так не молодеет и не бодрится, как от настенного календаря, в котором несколько свиданий с разными женщинами порой выпадают на один день... Макк долго раздумывал, с кем ему отправиться на церемонию вручения премий GQ Awards в сентябре 2007 года - то ли с бывшей моделью 43-летней Эль Макферсон, то ли с 53-лет­ней моделью Кристи Бринкли, бывшей супругой известно­го музыканта Билли Джоэла, то ли с американской актрисой Розатпюй Аркетт, звездой «Криминального чтива», с которой он познакомился в Нью-Йорке. Макк с упоением погрузился в жизнь мачо и сердцееда, которую не вел даже в молодости. Казалось, все разведенные (почему-то попадались именно они) женщины по обе стороны Атлантики стремятся к нему в объятия и не скрывают мечты сказать в будущем «да» перед брачным алтарем...

Нэнси же в тот момент была слишком занята расставани­ем с собственным мужем Брюсом Блэкманом и налаживани­ем новой, непривычно одинокой жизни, чтобы быть в курсе всех похождений друга Макка. Она и сама толком не знает, как вдруг вспыхнул их собственный роман. Просто однажды они будто заново увидели друг друга, сидя за общим столом все в том же Хэмптоне у тетки Нэнси - известной телеведущей Бар­бары Уолтер.

Нэнси уже исполнилось 47 лет, но никто не давал ей больше 35, потому что она тщательно - а Нэнси была такой во всем - занималась собой, да и, наверное, просто сказыва­лась хорошая генетика. И вот уже она стала ловить себя на том, что непрестанно думает о Макке, вспоминает его лицо, голос. Теперь ее беспокоило, а только ли к ней он приезжает, когда с некоторых пор оказывается в Нью-Йорке практически каждые выходные?

Вот тогда-то Нэнси и стала делать те две вещи, которые в своей жизни не делала никогда: читать в газетах колонки свет­ских сплетен и грызть коробками шоколадное печенье. В своей просторной квартире в Верхнем Ист-Сайде Нэнси переживала давно забытые чувства - ревность, раздражение, обиду, мучи­тельные сомнения и злость на себя - ведь она словно подсма­тривает в замочную скважгагу; зачем читать про его встречи и романы с Розанной Аркетт или с Рене Зеллвегер?

Разве все это у Нэнси всерьез? Совсем недавно, после 23 лет брака, она разо­шлась с мужем Брюсом Блэкманом - но без криков, истерик, угроз и скандалов. Когда Нэнси осталась в этой огромной квартире с сыном Арленом, который вот-вот должен был уехать в колледж, она испытала чувство покоя, а заодно и желание больше никогда не впускать в свою жизнь мужчину. И вот пожалуйста - влюбилась в своего старого приятеля!

А тут еще эта нелепая встреча со Стеллой в Сохо! Та была страшно обеспокоена романами отца и умоляла Нэнси на пра­вах давнего друга семьи удержать его от опрометчивых планов новой женитьбы - Стелла подозревала, что он уже начал их строить!

Можно только догадываться, как вытянулось лицо Стеллы, когда в апреле 2008 года она узнала из газет о том, что ее отец и Нэнси Шевелл, ни от кого не скрываясь, милуются на Анти­гуа. Да, Нэнси решила принять предложение Макка поехать вместе отдохнуть, после того как внезапно умер ее 50-летний брат Джон и ее захлестнуло горе. В конце концов, она взрослая свободная женщина, почему бы не сделать то, что хочется?

Нэнси и Макк поселились на божественном острове в самом роскошном отеле Carlisle Bay; валялись на солнце, целовались безо всякого стеснения у самой линии прибоя, так Нэнси не целовалась даже в юности; совершали дальние заплывы - она оказалась гораздо смелее Макка и не боялась плавать за буйки, Пол только отчаянно махал ей, чтобы возвращалась. Каждый вечер они играли в мини-гольф, Нэнси часто нарочно била мимо цели, чтобы не огорчать Пола.

Их любимым местом ужина стал чудесный ресторанчик «Ноктюрн», стилизованный под дорогую яхту. На пятый вечер, когда они, немного наве­селе, уже собирались уходить, к ним подошел похожий на ко­лобка усатый хозяин и попросил посидеть еще хотя бы десять минут - мол, сейчас все уладится. Снаружи слышались крики и явный шум драки. Макк все-таки поднялся, чтобы выяснить, что же случилось, и вернулся, просто пополам складываясь от хохота.

Оказалось, за дверью ресторана их подкарауливало человек 15 папарацци, наконец обнаруживших местонахож­дение Маккартни, и хозяин вместе со своими официантами кинулся защищать право сэра Пола и его подруги на личную жизнь. В конце концов завязалась драка, одному из фотогра­фов сломали камеру. Когда Макк и Нэнси все-таки выбрались из ресторана, буквально через десять шагов их окружила стая щелкающих затворами репортеров. Нэнси показалось, что это похоже на клацанье зубов голодных зверей. Ей чудилось, что их сейчас разорвут, что они - мишень, в которую целятся во­шедшие в раж охотники.

...Вернувшись с Антигуа после проведенной там романтиче­ской недели, Пол был совершенно ошарашен тем, что Нэнси внезапно дала ему от ворот поворот:

- Я хочу прекратить отношения и не собираюсь оправды­ваться перед тобой!

В телефонной трубке послышались гудки, и Макк остался в полном недоумении. Оправдываться? В чем? Она успела уже изменить ему? Ответа не было. Макк еще плохо знал женщину, которой увлекся...

...Нэнси была дочерью транспортного короля Мирона Майка Шевелла, с раннего детства она восхищалась своим во­левым, жестким, сильным отцом и во всем ему подражала. В ее распоряжении был целый этаж огромного дома в Ныо-Джерси, заваленный всевозможным игрушечным транспортом, в ос­новном грузовиками. Девочка представляла, что она, как папа, возит грузы по всему штату Нью-Йорк. Ни секунды Нэнси не сомневалась в выборе профессии - конечно, она будет изучать транспорт и станет помощницей отца. Ее брат Джон лобо­трясничал, баловался наркотиками, лениво занимался баскет­болом, привыкнув жить красиво и особо не утруждаясь. Мужским характером обладала скорее Нэнси.

Ее первый школьный бойфренд Дэвид, ставший впослед­ствии хореографом, до последнего момента думал - эта кра­сивая темноволосая, длинноногая девчонка, дочь миллионера Шевелла, шутит, уверяя, что будет изучать не искусство, не в ак­трисы пойдет, а выберет университет Аризоны - там, видите ли, лучший в стране факультет транспортного менеджмента!

- Ну, ты там рули...- промямлил ей Дэвид на прощание и отвернулся, чтобы по крайней мере со стороны не казалось, что разрыв с девушкой дался ему с большим трудом. Нэнси по­плакала, запершись в ванной, но тоже посчитала унизитель­ным демонстрировать чувства.

Рулить она потом будет в прямом и переносном смысле. В аризонском университете Нэнси оказалась единственной де­вушкой на своем факультете. Ее прозвали мисс Трак (truck по-английски - грузовик); сразу после учебы она попала в ком­панию отца - и все пошло по плану. Нэнси вышла замуж за такого же амбициозного, как сама, адвоката Брюса Блэкмана, и жизнь закрутилась.

Мисс Шевелл быстро освоила мужскую профессию, научи­лась разруливать производственные конфликты, коллеги-муж­чины уважали ее и побаивались. За глаза же прозвали «синим чулком» - красивая, но уж слишком деловая, слишком умная...

Муж однажды заявил Нэнси:

- Я тебя боюсь. У тебя нет недостатков, кроме...

- Кроме чего? - с вызовом спросила она и напряглась.

- Ты не умеешь одеваться. В гости наряжаешься, как на де­ловое совещание.

Нэнси признала, что в словах Брюса есть логика, а логику она уважала; поэтому не стала полагаться на свой вкус - вдруг он не слишком безупречен, а просто наняла имидж-консуль­танта. Рони, бывшая модель, ставшая впоследствии ее под­ругой, обаятельная, чувствующая моду всей своей оливковой кожей, позаботилась обо всем - и Нэнси преобразилась. Теперь она сама может давать подобные консультации кому угод­но и разбирается в малейших деталях кроя Армани или Верса­че.

И не только их. Под влиянием Рони Нэнси в свое время не побоялась даже лечь под нож пластического хирурга и выпря­мить горбинку на носу. Странно, но когда она исправила свой «единственный недостаток», муж к ней охладел, и их отноше­ния стали портиться. Поскольку логикой это объяснить было нельзя, Нэнси решила, что самое последовательное и правильное что она может сделать в этой ситуации, - готовиться к разводу. Что и выполнила.

...Впервые в жизни она дала волю чувствам, а не разуму, ув­лекшись Полом, но после романтической поездки на Антигуа очень об этом пожалела. Дело в том, что в прессе появились статьи о ее семье и о тех обстоятельствах, которые ей меньше всего хотелось бы обнародовать: что ее обожаемый отец Майк Шевелл и его брат Дэниел, занимавшиеся транспортными перевозками между Нью-Джерси и Нью-Йорком в 60-х годах, обвинялись в свое время в связях с итальянской мафией; по какой-то причине дело не дошло до суда, однако компания Шевеллов разорилась. Журналисты копали под них вовсю, и дядя Дэниел не выдержал морального давления - покончил с собой.

Зато отец Нэнси отстроил свою транспортную им­перию - New England Motor Freight - по новой и довел ее оборот до 250 миллионов в год. Но в конце 80-х отца Нэнси снова привлекли по делу Тони Провенцано, который в 1988 году был замешан в убийстве «профсоюзного босса» Джеки Прессера и после него возглавил Объединение американских ассоциаций владельцев грузовых машин. Говорили, что Майк Шевелл «отстегивал» Провенцано по-крупному, и тот позволял ему обходить законы, только за счет этого Шевелл так и преуспел. Провенцано в конце концов обвинили в убийстве и посадили, а Шевелл снова вышел сухим из воды, продолжая богатеть.

Читая все это, Нэнси испытывала ярость и отчаяние. Кто по­смел обнародовать все это? Ведь ее отцу так и не предъявили  обвинений, значит, не сочли виновным во всей этой клевете, которая в свое время свела в могилу ее мать! Шевелл, обожав­шая отца и не верившая ни одному слову журналистов, чув­ствовала себя глубоко униженной и виноватой перед папой - ведь из-за того, что она засветилась в романе с Маккартни, раскопали всю эту дичь.

Вот тогда-то Нэнси твердо решила - это очень дурной знак, и с Полом она порвет. Надо сказать, что ее старый отец отнесся к ситуации с юмором и посоветовал дочери не делать глупостей и не терять такого завидного уха­жера из-за какого-то газетного бреда! Но Нэнси трудно далось осознание того, что связывая судьбу с одним из самых знаме­нитых музыкантов мира, она по сути соглашается жить под стеклом, когда каждый ее шаг - на виду, каждое телодвижение обсасывается прессой.

Нэнси крепилась несколько месяцев и не отвечала на звон­ки Пола. Ее сын Арлен крутил пальцем у виска: мол, мать, ты даешь! Отвергнуть такого мужика! Сидя вечерами перед телевизором в полном одиночестве и ковыряя вилкой свой «тощий» салат, Нэнси боролась с одолевавшим ее чувством. Ведь после Антигуа она вернулась опасно влюбленной в Пола, настолько опасно, что у нее уже почти не оставалось внутрен­них сил противостоять этому чувству. Но Нэнси привыкла под­чиняться только рассудку, а он твердил: выпутывайся, беги, все равно он бросит тебя, ты ему не пара, вон сколько женщин уви­вается вокруг него; неужели ты веришь, что у Пола серьезные намерения?

Чтобы как-то отвлечься, осенью того же 2008 года Нэнси пошла со своей теткой Барбарой Уолтер на спектакль в «Ме­трополитен-опера». В антракте они не могли протиснуться сквозь заполнившую фойе толпу: люди глазели на кого-то, находящегося по другую сторону лестницы, а потом устрои­ли восторженные овации.

Когда Нэнси вытянула шею, чтобы увидеть, кто удостоился такой чести, уж не сам ли президент приехал, она буквально приросла к месту - там стоял, широко улыбаясь, Маккартни с огромным букетом белых роз, он разда­вал автографы. После третьего звонка толпа поредела и Нэнси оказалась рядом с Макком. Увидев ее в элегантном золотистом платье от Chanel и с высокой прической, тот просиял, а Нэнси густо покраснела. - Это тебе! - Пол протянул ей букет. - Из-за тебя я отменил концерт в Нью-Йорке. Барбара мне донесла, что вы придете се­годня сюда.

Разве найдется на свете женщина, которую не сразил бы этот жест? Во всяком случае, эта женщина не Нэнси Шевелл! Раньше она благоразумно избегала ходить на концерты Макка, интуитивно подозревая, что растеряет остатки здравого смыс­ла. Теперь, после того как они, так сказать, помирились, Нэнси не пропускала ни одного его концерта, и здравый смысл окон­чательно смыло океанической волной.

Как же Макк хорош на сцене! Как органичен, как элегантно двигается, держит гитару, а как поет! Она словно никогда раньше не слышала этой музы­ки. Нэнси сидела в первом ряду и сначала стеснялась ему под­певать, а потом, оглянувшись на огромный восторженный зал, отбросила свою сдержанность и пела, наверное, громче всех. Раскрасневшуюся возбужденную Нэнси легко было принять за 20-летнюю девочку, пришедшую на концерт своего кумира.

Наверное, именно тогда она и решила, что никому не отдаст Макка, что если он поет ради нее, как сказал перед концертом, то пусть так оно и будет. Они страстно целовались, запершись в артистической, пока те из фанатов, кто сумел прорваться за кулисы, орали под дверью. И Нэнси чувствовала себя такой счастливой, как никогда в жизни.

В юности, когда по возрасту полагается делать глупости, она училась, а потом взвалила на себя огромную ответственность за компанию отца; ей тогда было сорок или чуть больше. Сей­час ей словно опять стало 20. И ее одолела страсть к безбашен­ным приключениям. В течение всего сентября 2008 года по знаменитой 66-й дороге, проходящей через семь штатов, катил незамысловатый арендованный Ford, а в нем - пара в шортах, майках и темных очках; эти двое беспрерывно обнимались, целовались, снимали самые обычные номера в мотелях, за­втракали в дешевых кафе. Многие поначалу принимали эту пару за путешествующих студентов. Но когда Пол снимал тем­ные очки, то у молоденьких официанток округлялись глаза, и они начинали перешептываться.

-  Вы играете Маккартни? Вы актер? - обретая дар речи, спрашивали девушки-официантки, поднося парочке бейглы с крем-чизом.

Макк с Нэнси хохотали как дети. Честно говоря, в какой-то момент Нэнси усомнилась, что их роман когда-нибудь перерастет в нечто большее. Время шло, они продолжали встречаться, но Пол и не заикался о браке. Тетка Нэнси - Барбара Уолтер, по сути заменившая ей мать, возмущалась: мол, ты должна намекнуть ему, ты теряешь с ним время, тебе уже немало лет... Но впервые в жизни Нэнси была согласна вот так просто терять время - намекать на что-либо она не собиралась. Ясное дело, этот человек никогда больше не женится! После такого опыта! После того, что эта Миллс выта­щила из него после развода 24 миллиона фунтов стерлингов и облила помоями... Слава богу, Нэнси не нужны его деньги!

...В свою очередь Маккартни обнаружил в Нэнси Шевелл твердую почву, чтобы можно безопасно встать, определен­ность, на которую не страшно положиться. В конце концов, он мечтал вернуть Линду, и Нэнси, как ему казалось, походила на нее больше, чем кто-либо другой. Все остальные, с кем он встречался, были из слишком знакомого ему богемного мира, и доверять им страшно. А Макк знал: если он снова соберется жениться, ему предстоит получить разрешение на новый брак в высочайшей инстанции - у своих детей. Честно говоря, за­дачка не из легких, особенно это касалось Стеллы, питавшей отвращение к его второй жене и полагавшей, что та оттяпала деньги не только у ее отца, но и у самой Стеллы и ее четверых детей.

Жена Ринго Старра Барбара, с которой у Макка всегда были прекрасные отношения, подсказала Полу, как можно разрулить почти безнадежную ситуацию: просто на все свет­ские мероприятия с участием Стеллы, а их множество, Нэнси следует ходить в ее нарядах. Пол преподнес подруге сумочку, шарфик и жакетик от Стеллы Маккартни. Ну а потом Нэнси и сама уже все сообразила. Сейчас у нее полный гардероб вещей Стеллы.

И все-таки Нэнси хочется верить, что Макк сделал бы ей предложение и женился даже без разрешения детей, хотя кто знает? Во всяком случае, когда осенью 2010 года Маккартни, старомодно встав на одно колено, сделал ей официальное предложение, Нэнси испытала невероятное счастье.

На всякий случай 9 октября 2011 года она выходила за Пола замуж в светлом платье от Стеллы Маккартни! Впрочем, новая леди Маккартни совершенно искренне убеждена, что из Стел­лы на самом деле получился отличный дизайнер.

...Леди Маккартни весь долгий полет из Лондона в Нью-Йорк предавалась воспоминаниям. Услышав, что самолет уже идет на посадку, она поспешно достала из сумочки косметич­ку и принялась наводить красоту. Ведь сейчас предстоит то, с чем ей в конце концов пришлось смириться как с частью своей новой жизни. В аэропорту Кеннеди ее встречала толпа репор­теров. Нэнси уже почти научилась любезно улыбаться в камеру и не закрывать лицо руками, как раньше.

- Леди Маккартни, вам известно, что Хизер Миллс предска­зала ваш скорый развод с сэром Полом?

- Правда, что ваша спальня увешана фотографиями первой жены Маккартни?

- Когда вы наконец уйдете с работы?

Вот тут Нэнси требовалась вся ее выдержка, умение прохо­дить через эту пытку с достоинством, спокойно отвечая, что не желает ничего комментировать. Она знала: журналисты очень его разочарованы, ведь предыдущая леди Маккартни обожала давать пространные интервью.

Звякнул мобильный - пришло сообщение от Пола. Помед­лив, Нэнси решила, что, пожалуй, эту подробность их жизни она вполне может озвучить.

- Сэр Пол только что прислал мне сообщение, - с улыбкой сказала Нэнси, обращаясь к уставившимся на нее камерам и диктофонам. - «У меня пригорела пицца. Срочно возвращай­ся!»
Похожие материалы: